В посёлке городского типа Морской не было никакого моря.
Но это я узнал позже, а 23 июля я выходил с поезда, собравшись на море…
… И взяв с собой кучу плавательных принадлежностей.
Но всё по порядку.
23 июля я, сойдя с поезда, был очень удивлён, не увидев никого на пустом и абсолютно чистом перроне. Также и море не особо бросалось в глаза. Было жутко холодно и пусто. Я ничего не имею против нахождения в одиночестве, но здешняя пустота просто давила на меня. Я стал было искать билетную кассу, но её, как и туалета, обычного для такого рода мелких станций, построенных ещё чёрти - когда по единому шаблону, не было. Я даже было подумал, что по ошибке вылез не там, но надпись белыми, прилепленными к стенке буквами «Морской», меня почему-то успокаивала, и я поплёлся по жухлой траве с тремя чемоданами в руках в единственно возможном направлении, напевая для храбрости «Два слова строка - и шнурок с потолка».
Минут через десять я увидел собственно посёлок. Состоял он в основном из частных домов, которые стояли в современном беспорядке вокруг одиноко высившейся в середине пятиэтажки. На небоскрёбе висела вывеска «ДОМ ОТДЫХА РОДНИЧЁК». Мысленно отметив орфографию, я направился к двери.
За дверью находилось обшарпанное помещение. За стойкой сидел мужчина лет 40 и играл в сотовый. Услышав звук открываемой двери, он отложил игрушку и, медленно поднявшись, спросил, как моя фамилия.
- Чесноков, - ответил я, - хотя это к делу и не относится. Я же вашу не спрашиваю. Есть у вас свободные комнаты?
Мужик, кажется, слегка удивился.
- Моя фамилия Куглазов. Комнат нет.
Я тоже слегка удивился, как диковинной фамилии, так и отсутствием свободных комнат в этом всеми забытом учреждении. Поразмыслив, я достал органайзер и, перебирая бумажки, и как бы не расслышав его заявления, сказал:
- Конечно, за наличные, и авансом…
Куглазов оценил наполненность моего кошелька и сказал, сунув мне ключ с номером:
- Номер сто сорок семь. Предоплата 500 рублей.
Сунув ему стильную бумажку, я проследовал к лестнице. Лифта в пятиэтажном здании, конечно, не было. Кстати, странно, что здесь столько номеров. С улицы здание казалось номеров на 50.
Дом отдыха был пустой. Неизвестно почему этот странный Куглазов отказал мне в комнате. Наверное, в телефон переиграл. Кстати…
Я вынул из кармана свою «Нокию». Ну да, так и есть, «Поиск сети». Нафиг им тут телефоны?
Наконец, прибыв на пятый этаж, я побрёл между рядов дверей. Ага, ясно всё с номерами. Они были пронумерованы через два. Видимо, нужна была отчётность о большой гостинице.
Дойдя, наконец, до моей двери, я взглянул в окно. Там уже бушевал дождь.
Открыв не без затруднений замок, я проник в свою комнату и увидел шикарную обстановку (сеточную кровать с колючим одеялом, стул, кем-то заботливо ободранный, тумбочку, 60-ваттную лампочку под потолком и розетку). Главным из всего этого была, конечно, розетка. Без неё я бы остался и без связи с внешним миром.
Возрадовавшись по этому поводу, я воткнул в розетку двойник и два тройника, а в них ноутбук, подзарядку телефона, лямку и МР3 - плейер. Соорудив систему из ноута, телефона и выносной антенны, я получил Интернет и радио. С этим всем комната стала почти домом.
Тут в мою комнату постучались. Я крикнул: «Войдите!». В комнату вошёл какой-то затравленный человек с огромными ушами.
- Здравствуйте. Моя фамилия Чайкин. Я директор этого дома отдыха.
Я откинулся на стуле, предвкушая приятную беседу.
- Здрасте. Моя фамилия Чесноков. Я отдыхающий. А почему у вас на вывеске ошибка?
Человек откуда-то достал блокнот и затравленно спросил:
- В какой букве?
Я поразмышлял и сказал:
- В седьмой.
Господин Чайкин сделал пометку в блокноте.
- Исправим. А как вам понравилась наша гостиница?
- А почему у вас номера пронумерованы через 2 номера?
Чайкин вспотел и покосился на дверь.
- Ради бога, не говорите этого вслух. Не дай бог, узнает комиссия, и тогда…
Господин Чайкин расширил глаза и, кажется, вспотел ещё немного. Я сделал вид, что ничего не заметил.
- Хорошая гостиница. Только жалко, погода плохая, на море сходить нельзя.
Господин Чайкин удивлённо уставился на меня.
- Откуда вы здесь море взяли? Здесь и озера-то нет. А погода ещё хорошая. Вот прошлым летом такой дождь с ветром был, чуть полгостиницы не снесло…
Я слегка офигел. И, кажется, потерял дар речи. Господин Чайкин посмотрел на меня, хмыкнул и перевёл взгляд на тумбочку.
- А вот этого я бы делать не советовал. Провода, знаете ли, тонкие, а стены, знаете ли, деревянные…
Господин Чайкин стал подниматься, чтобы выйти. Но тут ко мне вернулся дар речи, и я заорал:
- Как это нет?!! А почему называется так?!!
Господин Чайкин обернулся в двери.
- Называется по имени великого полководца Александра Морского, который в одиночку победил десять тысяч татаро-монгольских воинов.
Я не нашёл ничего лучше, чем спросить:
- А как?
- Затопил их лагерь водой. С тех пор там озеро. И вообще, покупая билет, тем более на такое дорогое транспортное средство, как вертолёт, надо знать, куда направляетесь.
- Я на поезде ехал.
Чайкин покрутил пальцем у уха.
- Какой поезд? У нас вроде спиртным тут не торгуют. Вокруг города сплошные горы, извините за каламбур.
Тут у меня окончательно съехала крыша.
- Но я точно помню, я на поезде приехал!
Господин ухмыльнулся, повернулся и ушёл. Я закрыл за ним дверь и сел на стул, смотря в окно, за которым уже темнело. Посидев в таком положении минуты три, я поднялся и стал обесточивать мой мобильный офис. Телефон с выносной антенной всё равно не работал. Отключив всё, кроме ноутбука, я открыл в нём карту России и нашёл там место, где я должен находиться. Но там ничего не было. Совсем ничего!
Лирическое отступление.
Как мы ходили в поход на Северный Полюс.
Когда я учился в третьем классе и уходил на летние каникулы, учительница наша сказала нам, что в качестве практики нам надо летом куда-нибудь с классом сходить. Тогда мы заперлись в классе, взяв с собой 5 литров газировки.
К тому времени, когда мы их выпили, кто-то предложил пойти в поход на Северный Полюс. Мы одобрили эту идею и послали его ещё за 10 литрами. После того, как мы их выпили, мы уже всё обдумали и решили собраться ещё раз.
В следующий раз каждый принёс с собой всё, что мог, то есть десять рублей, старую шубу и ржавый утюг на верёвке. Сосчитав деньги, мы купили на них десять литров газировки и решили ехать зайцами.
Зайцами нам проехать не удалось, потому что мешали ржавые утюги. Поэтому мы поехали под дном вагонов: из Краснодара в Астрахань, из Астрахани в Орёл, из Орла в Москву, из Москвы в Санкт-Петербург, а из Санкт-Петербурга в Мурманск.
В Мурманске мы замаскировались под мешки с углём, потому что были жутко грязные, и сели на пароход.
На пароходе мы доехали до Усть-Кюлюйска, где жили одни чукчи. Трое из нашего класса решили остаться там, и нас осталось 21.
Мы пошли прямо на север. Но было жутко холодно. Двое отморозили себе волосы, и мы отправили их назад. Нас осталось 19.
Вскоре после этого мы встретили стадо кровожадных тюленей, с которыми мы подрались. Четверо были ранены, их отослали. Нас осталось 15.
Наступила ночь, и мы поставили лагерь. Но тут лёд треснул, и шесть человек откололось и уплыло в Усть-Кюлюйск. Нас осталось 9.
На следующую ночь мы решили разбить лагерь. Мы долго думали, как это лучше сделать. А потом я его нечаянно уронил, и он сам разбился. Тогда остальные обиделись на меня за то, что я разбил такую ценную вещь и ушли. Нас осталось 2.
И вдвоём мы, усталые, израненные, еле волоча за собой ржавые утюги, доплелись до полюса, там уже стоял… Б-класс в полном составе. Оказывается, они сэкономили на газировке и купили билет на самолёт. С тех пор мы их очень не любим.
Я сидел на кровати, обхватив голову руками. В голове был какой-то хаос. Как я мог попасть сюда на вертолёте?! Я же точно помню эту станцию с белыми буквами на стене…
Я резко встал с кровати. Вот именно! Сейчас я пойду и посмотрю на эту станцию. Если она там есть, то… дальше не знаю. Наверное, Чайкин врёт. Но первым делом надо позавтракать.
Я прошёлся по комнате, ища кошелёк. По дороге я завернул к окну. За ним были дома, беспорядочно раскиданные вокруг дома отдыха. Над этим всем были тучи. Посмотрев на них, я решил, что до дождя успею ещё сходить к дороге. Тут я вспомнил, что кошелька у меня нет, и деньги я держу в карманах. Поэтому я надел джинсы и стал рыться в них.
В карманах я нашёл десять тысяч без пятисот, телефон, над которым я долго раздумывал, брать или не брать, и решил всё-таки брать, пачку листовок «Би-Лайн», которые где-то стянул по привычке ещё дома и МР3-плейер.
Через десять минут я под звуки «Пилота» в наушниках спускался вниз. Ещё вчера я заметил в углу дверь с надписью «Столовая». Теперь я направлялся туда.
В столовой было немного народу. В центре сидели небольшие компании, поедавшие бутерброды, в углу веселилась какая-то пьяная компания. Я пошёл прямо к буфету.
Там стоял стеллаж с бутылками всевозможного спиртного и неохлаждаемый холодильник с бутербродами. В меня все виды еды кроме бутербродов были вычеркнуты. Я подошёл к раздаче, где стоял какой-то живой труп с табличкой «Вас обслуживает продавец К.К. Биденко». Я сказал:
- Бутерброд за два пятьдесят.
Труп обвёл меня пустым взглядом и сказал:
- Это закуска к спиртным напиткам.
- Ну, вот я и хочу закусить.
- Закуска отпускается только со спиртными напитками.
Я мысленно выругался. Я не пью! Но тут у меня родился план. Я подошёл к компании, сказал пару слов, в компании раздался одобрительный хохот. Я возвратился к буфету и сказал трупу по фамилии Биденко:
- Бутылку водки и семь бутербродов.
Труп повернулся спиной ко мне, полазил в шкафу, достал поднос, поставил на него бутылку и положил семь бутербродов. Я расплатился, пошёл и продал водку пьяницам, а сам уселся за близлежащий столик и стал поглощать бутерброды, слушая их разговоры.
«Разговор» шёл о местах для пьянок. Кто-то заговорил об озере, но ему стали угрожать физической расправой, и он ушёл.
Он, кстати, не вписывался в эту компанию, и было похоже, что он приписался к ней по ошибке.
Я доел свои бутерброды, отдал поднос трупу и вышел из дома отдыха.
На улице рабочие снимали с вывески букву «Ё» и готовились ставить вместо неё букву «Е». Я подивился оперативности и безграмотности господина Чайкина и пошёл к выходу на главную дорогу.
Небо было плотно затянуто тучами, и было довольно холодно. Я быстро шагал по направлению к станции.
Вот и эта стена. Я уже знал, что на ней действительно есть буквы «Морской», и есть перрон, и есть рельсы, и есть расписание, по которому я узнаю поезд, чтобы завтра же уехать отсюда, и что я вернусь и устрою допрос с пристрастием Чайкину, когда быстрыми шагами я приближался к стене.
Чёрт! Я едва успел сделать шаг назад. Перрона не было. Прямо от стены был обрыв, полностью вертикальный. Внизу, где-то в жуткой дали, виднелись разломы и трещины в породе. Было абсолютно тихо, и лишь у меня в наушниках оторвано от реальности гремел рок.
Я вернулся в «дом отдыха» полностью разбитый. И к тому же вымокший на обратном пути под дождём. Блин! Иррациональность какая-то. Обвал, что ли, вчера случился. Какой-то глобальный и сверхсекретный обвал. Мистика.
В «Родничеке» я вновь отправился в столовую. Думал, там к обеду хоть что-то кроме бутербродов появится. Но нет! Пришлось опять производить бутербродно-водочный обмен с компанией, благо они всё ещё продолжали пьянствовать.
С бутербродами я подсел к экс-компанейцу, который сидел и тоже жевал бутерброды.
- Привет, - сказал ему я. - А у вас тут что-нибудь кроме бутербродов бывает?
- Привет, - ответил он, оглядев меня. - Не-а.
- А что же вы тут едите?
- Бутерброды.
- А откуда вы берёте столько колбасы и хлеба?!
- Иногда привозят.
Блеснул луч надежды.
- На поезде?
- На каком ещё поезде, не смешно. На вертолёте.
Луч замигал.
- И часто здесь вертолёты?
- Не, - ответил он, флегматично жуя бутерброд. - Раз в год, не чаще.
Луч вообще почти погас.
- А сколько билет стоит?
Тут даже он отложил бутерброд и поднял прозрачные глаза на меня.
- Какой билет?! Они сверху только гуманитарную помощь скидывают! Неделю назад, кстати, скинули, прихватил себе штаны новые.
Этим он, кажется, очень гордился
- А чем же вы в остальное время питаетесь?
Он снова принялся за бутерброд.
- А что выращиваем, тем и питаемся.
- А спиртное у вас откуда?
- Из погреба. Тут жутко огромный погреб. Уже два года из него едим.
- А в погребе откуда всё взялось?
- Так два года назад здесь была товарная станция. Перевалочный пункт. И стоял поезд с хреновой кучей продуктов. И тут произошли какие-то сейсмические сдвиги, и нас выдвинуло на пять километров над окружающими. Поезд, конечно, себе оставили. До сих пор стоит на севере от посёлка.
Крыша у меня опять поехала. Я смутно попрощался с флегматиком и пошёл мимо Куглазова и окна с дождём в свой номер № 147. Там я сел на стул и стал мучительно соображать. Всё имеет своё обоснование, кроме того факта, что я здесь оказался и при этом никогда не слышал о посёлке «Морской», вознёсшемся на 5 км над землёй вместе с товарным поездом.
Думая об этом, я неловко повернулся на стуле и упал. У меня появилось очень сильное желание что-нибудь разнести. Тогда я выбежал на улицу и побегал под дождём минут пять. Это меня успокоило.
Вернулся я в номер весь промокший, сел на стул и упал. При этом я задел шкаф и он тоже упал. Встав с пола крайне обозлённый, я вдруг осознал, что я нахожусь в посёлке «Морской», около которого нет никакого моря, в гостинице «дом отдыха «РодничЕк»», в столовой которого нет ничего, кроме бутербродов с колбасой и спиртных напитков, и где работают одни клинические идиоты. И в номере с полным хаосом на полу. От этого осознания я страшно хохотал где-то час, а потом упал на кровать и заснул.
Проснулся я всё там же. Вспомнил об этом и усмехнулся. Но после этого представил себе дальнейшие перспективы, и на меня опять накатило подовленное настроение.
Вдруг в комнате что-то запищало. Это был телефон, у которого от постоянного поиска сети кончилась зарядка. Я выключил его и положил на стол(тьфу, блин, тумбочку). Я встал и занялся уборкой.
Расставив всё по своим местам, я включил ноутбук и поиграл с полчаса. Это меня несколько развлекло. Потом я посмотрел на часы. Было 11:30. Блин, как долго я спал! Вчера лёг где-то в 19. М-да!
Покопавшись в сумке, я нашёл там два литра «Маунтин Дью» и большую пачку чипсов. Выпив воды, я почувствовал себя намного лучше.
Поразмыслив, я решил пойти к поезду. Посмотреть, не врут ли все. В глубине души я на это ещё надеялся.
Поезд был виден издалека. Он оброс ржавчиной как кораллами. По крайней мере, как лишайником.
Поблизости не было охраны, и я решил пройти внутрь. Я открыл дверь одного из вагонов.
Внутри было довольно светло. Свет проникал через зазоры между листами железа на потолке. Один из листов совсем отвалился и лежал на полу. Сквозь дыру от него проникал сноп тусклого света и освещал надпись на стене, сделанную мелом:
СУ….ИК ..... В
ЗА….. ЕР ..ЛЮ… М
И… 3 ВАГ…Н….
Единственное, что я из этого понял - это 3 вагон. Туда я и направился.
Третий вагон был штабным, но тоже открытым. Войдя туда, я сразу понял, что это ещё и «вагон-ресторан». На полу валялись банки из-под консервов, бутылки из-под водки и стояла жуткая вонь. На стене был крючок, а на нём ключ. Я взял его и выбежал.
Подумав, я расшифровал надпись. Она означала, что что-то заперто ключом из 3 вагона. Наверное, запас продуктов. Решив так, я воспрянул духом и стал искать это СУ…ИК….В, запертое. Продукты мне бы пригодились. Бутерброды с колбасой - очень вредная вещь.
Размышляя на такие приятные темы, я приблизился к последнему вагону. Вот на нём как раз был установлен очень большой и надёжный замок. Я вставил в него ключ, повернул, открыл дверь, и…
Из вагона выскочил труп, отвратительно воняющий, скорчил жуткую рожу и произнёс следующее:
- Ура! Моя фамилия Сусликов! И сейчас я утру нос Чайкину! Я всегда говорил, что озеро есть! Пойдёмте со мной!
С этими словами он повернулся и побежал по рельсам по направлению к обрыву. Я смотрел на его бег. Вот он добежал до конца, прыгнул, издал торжествующий крик и полетел вниз. Я побежал за ним, но успел лишь увидеть, как он прыгал по скалам, а затем исчез вдали. Нечего говорить, этот псих утёр нос Чайкину.
Я прошёл к первому вагону и написал на стенке:
СУСЛИКОВ МЁРТВ.
КЛЮЧ У МЕНЯ.
После этого я отправился назад в отель. Было над чем поразмышлять.
Уже темнело и шёл мелкий дождь. На небе зажигались звёзды. И вдруг одна из звёзд зажглась прямо внутри месяца. Я испугался. Почему-то…